Большие женщины

В период классицизма у Пикассо появляются характерные женские образы, иронично названные Гертрудой Стайн БОЛЬШИЕ ЖЕНЩИНЫ. "Инстинкт художника настойчиво толкал Пикассо к более осязаемому восприятию человеческой формы и к умению ощущать физический вес тела и его членов. К тревоге и недовольству тех, кто стал ожидать от него возрождения изящной классической дисциплинированности, основанной на влияниях тех фресок, что он видел в Помпее, и на отголосках чувственной гладкости плоти в холстах Рафаэля и Энгра, природная предрасположенность Пикассо вела его к новой и беспокойной версии женской наготы. Эти традиционные влияния были слишком деликатны, чтобы ограничить его бурный дух. На повестке дня снова стояло искажение форм, выступавшее в качестве неодолимой эмоциональной потребности. На сей раз это были не удлиненные, истонченные и истощенные искажения голубого периода, напоминающие о пропорциях у Эль Греко, но некая иная, только еще нарождавшаяся концепция, гораздо более земная и тяжеловесная... Их мясистые тела, их выпяченные груди, их сильные скрюченные руки и громоздкие ноги, твердо укорененные в землю, готовятся к решению будущих задач материнства... Начало данной серии работ было положено во время беременности его жены. Обильные плоды, которые сулили ее раздавшиеся формы, а также осознание собственного интимного участия в этом акте творения должно было пробудить его любопытство и восхищение. [Кроме того] Пикассо как-то рассказывал, как еще совсем маленьким он имел
обыкновение ползать под обеденным столом, чтобы в благоговейном страхе рассмотреть повнимательнее чудовищно опухшие ноги, торчавшие из-под юбок одной из его тетушек. Эта ребяческая зачарованность слоновьими габаритами осталась у него навсегда. Такие преувеличенные размеры кажутся ему одновременно и пугающими и сверхъестественными, причем в указанных новых картинах оба эти ощущения переживаются им заново... [Его большие женщины] написаны с таким же брутальным ощущением реализма, который, как кажется, вдохновлен тем наивным ретушированием и подкрашиванием, что мы видим в увеличенных снимках дешевых фотографов; вдобавок он сочетается с упрощениями, присущими поздней классической скульптуре. Сумеречные краски голубого периода уступили место широкому прозаическому свету, гризайлю, характерному для пасмурной погоды в середине дня... Кажется, Пикассо испытывал извращенное удовольствие, когда брал предметы, как бы «по определению» вызывающие чувственное восхищение, и отвергал использование любых из тех средств и приемов, с помощью которых раньше он обычно вызывал у зрителя симпатию и эмоцию. Эти его женщины противостоят нам в своей абсолютной банальности, и тем не менее, они кажутся существующими вне времени, как богини, и выглядят неистребимыми и утешающими, словно вечный символ женственной формы. В данном случае возвышенное обязано своей жизнью обыденному и земному." (Цит. по книге Р.Пенроуза "Пикассо. Жизнь и творчество")




Стр. 1 из 212